Мазепа - Страница 66

- Мой ум, мой ум! - возразил Мазепа, покачав головой. - Русская пословица твердит: "_Ум любит простор_", - а мой ум еще не на просторе, но в тенетах и только что теперь силится вырваться на свободу! Если вы предполагаете во мне ум, то должны знать присем, что он мне столь же полезен ныне, как меч, зарытый в землю. Но не о том теперь дело! Вам кажется все легким, потому что вы, господа поляки, не знаете русских! История перед вами: вникните в события и образумьтесь. Не сто раз вы имели политические сношения с русскими, а прошу вас указать мне на один случай, где бы удалось вам обмануть русских, хотя в желанье и не было у вас недостатка? Правда, вы имели часто перевес на вашей стороне, доставленный вам оружием, но успехом оружия располагает слепая фортуна, а ум торжествует и над самою фортуною, когда действует свободно, для собственных выгод, почитаете русских дикими, варварами, потому что они отстали от вас в образованности. Но русский народ вообще одарен от природы необыкновенным умом, сметливостью и дальновидностью, которым уступает и образованность, и просвещение, и ученость. Таковы русские, и кто их не знает или не хочет знать, тот дорого заплатит за свое произвольное невежество. Что такое политика? Конная ярмарка! Каждый выводит на мену или на продажу своего коня. Умный и смышленый простолюдин уедет с ярмарки на добром коне, а ученому и образованному, но легковерному и нетерпеливому, незнатоку - покупщику достанется кляча, на которой нельзя ни уйти, ни догнать! Так бывает и с политическими делами! Его величество король шведский также не знает русских, и я нетерпеливо желаю увидеться с ним, чтоб объясниться по этому предмету. Между тем уже ударил последний час моей стражи, и мне нельзя долее держаться в прежнем положении. Еще испытаю последние силы: вышлю Наказного атамана с худшими казаками к войску русскому, а сам скажусь больным, недели на две, пока будет длиться переписка и пока его величество успеет приблизиться к нам на такое расстояние, чтоб я мог соединиться с ним в двое или трое суток. Орлик! Завтра же отправь лучших казаков из нового Белоцерковского и Богуславского полка в Гадячь и Ромны для защиты замков, и вели собраться в Батурине всем сердюкам. Племянника моего, Войнаровского, завтра вышлю я с письмом к Меншикову… Вам, пане Понятовский, надобно поспешать к его величеству, как я уже сказал, и умолять, чтобы он не медлил, а вы, патер, поезжайте к Яблоновскому и Любомирскому и принудьте их тотчас вторгнуться в Киевское воеводство. Завтра распрощаемся, до радостного свидания в стане шведском. - После сих слов Мазепа пожелал им доброй ночи.

- Позвольте мне переговорить с вами наедине, несколько минут, - сказал Понятовский.

- Извольте! - отвечал Мазепа и дал знак Орлику и иезуиту, чтоб они удалились.

- Я хочу просить вас, чтоб вы позволили мне отправить секретаря моего к брату, а самому остаться здесь, - сказал Понятовский, потупя взор. - Любовь к Наталье, одобренная вами, лишает меня ума и всех способностей души на всякое дело… Я не могу помыслить о разлуке с нею, не получив ее согласия на брак…

- Не сомневаюсь, что она будет согласна, - отвечал Мазепа. - Завтра я открою ей тайну, которая должна быть известна ей только в решительный день ее жизни, в день брака, и уверен, что она не воспротивится тогда моей воле. Между тем завтрашний день вы можете остаться здесь и переговорить с нею. Я приготовлю ее к этому свиданию!

Понятовский бросился целовать руку гетмана, который обнял его и, поцеловав в лицо, простился с ним.

На другое утро, лишь только Наталия успела одеться, Мазепа призвал ее в свой кабинет. Он был важен и серьезен и противу обыкновения не встретил ее ласковым словом и улыбкою. Указав ей на кресла, противу себя, он дал знак, чтоб она села, и смотрел на нее пристально, не говоря ни слова. Сердце Наталии сильно билось.

- Я долготерпелив, Наталья! Три года скрывал я грусть в сердце, видя твою холодность со мною, принуждение в обхождении и все признаки ненависти. Безрассудная любовь к безродному бродяге…

Наталья прервала слова Мазепы:

- Прошу вас, ради Бога, ясневельможный гетман, не оскорбляйте памяти несчастного! Вы этим не перемените чувств моих…

- Прошу слушать, - возразил Мазепа с гневом. - Безрассудная любовь заглушила в душе твоей все чувства природы и обязанностей. Если б ты обязана была мне одним воспитанием, то и тогда надлежало бы тебе выбирать жениха не иначе, как с моего совета, или, лучше сказать, отдать руку тому, кого я тебе представлю в женихи; но ты обязана мне более, нежели воспитанием… Ты обязана мне жизнью!..

Мазепа остановился, и Наталья, думая, что гетман упрекает ее в том, что призрел ее сиротство, потупила глаза, покраснела и сказала:

- Я всегда благодарна вам за попечения ваши… За жизнь я обязана моим родителям и Богу, хранителю сирот… но… я должна сказать вам откровенно, - примолвила она, понизив голос, - что теперешняя жизнь моя не благо для меня, а бремя…

Мазепа, казалось, не расслушал последних слов ее и продолжал:

- Ты говоришь о твоих родителях! Знаешь ли ты их?.. Это тайна, которую я скрывал от тебя и теперь только намерен открыть… Итак, знай, что ты… дочь моя!

- Я дочь ваша! - воскликнула Наталия, устремив на него быстрый взор и вскочив с места.

- Ты дочь моя, кровь от крови моей, плод любви моей! - Глаза Мазепы наполнились слезами, он распростер объятия, и Наталия упала в них, рыдая.

- Успокойся, дочь моя! - сказал он, посадив возле себя Наталью. - И слушай! Сердечный союз мой с твоею матерью не мог быть благословен церковью. Я был тогда женат а мать твоя слыла вдовою польского пана, погибшего в битве с татарами. Спустя три года после нашей связи, незадолго до смерти жены моей, явился муж твоей матери, из татарского плена. Мать твоя… умерла с горя… а… но я не беру на свою душу греха; не я причиной ее смерти… Я имел твердое намерение жениться на ней… Судьба устроила иначе…