Мазепа - Страница 73

К оглавлению

73

Орлик не отвечал ни слова и, казалось, рассуждал о слышанном.

- Здесь ли Мария? - спросил гетман, по некотором молчании.

- Насчет этой женщины я хотел бы также представить вам некоторые замечания, - возразил Орлик. - Вы хотели отправить ее в Петербург, вероятно, с важным поручением. Можно ли надеяться на женщину?.. - Орлику, находившемуся в любовных связях с Марией Ивановной Ломтиковской, не хотелось с ней расстаться, а потому он вознамерился отклонить предназначенное ей путешествие возбуждением подозрения в гетмане.

- Будь спокоен! - сказал гетман, - Поручение ее не касается нашего общественного дела… Позови ее, а сам останься в канцелярии и изготовь подорожный лист для нее и подарки для моих приятелей в Петербурге.

Орлик вышел, и чрез несколько минут явилась Мария. Мазепа приветливо улыбнулся и, покачав головою, сказал:

- Чудная ты женщина, Мария! Вместо того, чтоб стареть, ты все становишься прекраснее. Я, право, боюсь, чтоб в Петербурге ты не вскружила всех голов…

- Тем лучше будет для вас, - отвечала Мария шутливо. - Я заставлю их преклониться пред вами.

- Спасибо и за доброе желание, - сказал Мазепа, - а что я не сомневаюсь в твоей дружбе, - примолвил он, взяв ее за руку, - это я докажу тебе теперь. Дело, которое я поручаю тебе ныне, составляет величайшую для меня важность. Орлик уже сказал тебе, что Наталия - дочь моя. Неопытность и злые советы вовлекли ее в постыдную страсть к этому бродяге, которого я лелеял в моем доме, к палеевскому казаку Огневику. Он теперь находится в Кронштадте, на Галерном флоте… Мария… друг мой… избавь меня навеки от этого человека!

Холодный трепет пробежал по всем жилам Марии. Мазепа заметил ее смущение.

- Ты побледнела, Мария! Что это значит?

- Я не знаю, чего вы от меня требуете… Не понимаю вас! - отвечала она с притворным хладнокровием. - Начало вашей речи смутило меня…

- С твоею твердою душою стыдно смущаться! Неужели ты не в силах раздавить червя, убить змею? А враг наш хуже, чем змей, и ничтожнее, чем червь!..

- Итак, вы поручаете мне убить Огневика? - сказала Мария, едва преодолевая внутреннее движение.

- А разве ты не в состоянии выполнить это поручение, для счастия, для спокойствия твоего друга, твоего любовника? Мария! Вот лист белой бумаги, подписанный мною. Пиши сама, чего требуешь за свой великодушный подвиг. Я на все согласен.

Мария подошла к столу, взяла бумагу и изодрала ее в куски, сказав:

- Вы обижаете меня! На что я решаюсь из дружбы, того не сделаю за миллионы!

Мазепа бросился ей на шею и прижал ее к сердцу, восклицая:

- Друг мой, моя добрая, моя милая Мария! Никогда не забуду тебя, никогда не оставлю тебя! Отныне я твой - как был в первый день нашей любви.

Сняв с руки своей драгоценный перстень, Мазепа надел его на палец Марии, примолвив: - Да послужит он символом сочетания душ наших!

Мария, притворяясь тронутою внезапным порывом прежней любви гетмана, рада была, что могла прикрыть мнимою чувствительностью смятение, произведенное в ней сею ужасною доверенностью и гнусным поручением. Мазепа отпер шкаф, вынул небольшую серебряную коробочку и, подавая ее Марии, сказал:

- Здесь сокрыта - смерть!

Протянув руку, Мазепа замолчал и смотрел в глаза Марии.

- Учить ученого, только портить, - примолвил Мазепа, - тебе легко будет сойтись с моим злодеем и попотчевать его от меня - этим лакомством. Действуй по уму своему и по обстоятельствам.

Мария, не говоря ни слова, взяла коробочку с ядом.

- Теперь прощай и ступай с Богом! - сказал Мазепа, обняв Марию и поцеловав ее. - Помни, что отныне - я снова повергаюсь к ногам твоим!.. Орлик выдаст тебе деньги и бумаги!

Мария вышла, но она была в таком положении, что должна была отдохнуть и успокоиться с полчаса, в саду, прежде нежели осмелилась показаться в люди. Орлик удивился, увидев ее. Она была бледна и расстроена. Тщетно он расспрашивал ее: она не открыла Орлику тайны своего поручения и в ту же ночь отправилась в путь.

...
ГЛАВА XIV


О юность, ты никак лукавству непричастна!

Там состраданье зришь, где опытность несчастна

Пронырство признает в сердечной глубине.


Озеров


За сухопутными укреплениями Кронштадта, со стороны так называемой косы, стоял на берегу молодой русский матрос и смотрел в задумчивости на волны, разбивающиеся с шумом об камни. Солнце уже закатилось. Вдали раздавались клики работников, кончивших тяжкие дневные труды в гаванях.

Матрос воспоминал о плодоносных полях своей родины, о милых сердцу и тяжко вздохнул, взглянув на угрюмые берега Финского залива. Слезы навернулись у него при мысли о своем одиночестве. Плески чуждых волн и порыв северного злобного ветра, казалось, расколыхали душу его; грустные ощущения сменялись одни другими.

Вдруг кто-то ударил его по плечу. Он оглянулся и отступил в изумлении.

- Здравствуй, Богдан! Неужели ты так одичал здесь, что боишься друга твоего, Марии!

- Не боюсь, но не могу опомниться от удивления! Каким образом ты очутилась здесь? - спросил Огневик, смотря с недоверчивостью на Марию Ивановну Ломтиковскую, которая с улыбкою на устах протянула к нему руку.

- Что нового на Украине?.. - спросил боязливо Огневик и остановился, не смея продолжать расспросов, ибо мысль его и чувства прикованы были к одной только душе в целой Украине и он боялся напоминать об этом Марии.

- Скоро, очень скоро из Украины будут расходиться вести на целый мир, а теперь все идет там по-старому. Наталья жива и велела тебе кланяться…

- Ты видела Наталью, ты говорила с ней обо мне, Мария! Правда ли это?

73